За птицей кецаль

КРЕСТЬЯНСКАЯ ДОЛЯ

Там же были привязаны два вола, на которых сыновья каждый день ездили на реку за водой для полива. На одном поле выращивались овощи, на другом — люцерна. Хозяина мы нашли на третьем поле, спускавшемся под гору. Там росло просо. Рикардо, смуглый низкорослый человек лет 43, скупо рассказал о своем житье-бытье. Пользуется он помощью местной станции министерства сельского хозяйства и водных ресурсов (получает воду для полива своих полей), но за это должен выращивать те культуры,   которые  она  предписывает.   Например,   просо

люцерна ему не нужны. Рикардо не жалуется. Пока семья сводит концы с концами. Вода близко, рабочих рук достаточно, все пока здоровы. Но что будет дальше?

В большой зависимости от министерства сельского хозяйства находится и расположенное в шести километрах от дома Рикардо на землях государственного сектора эхидаль-ное хозяйство «Трес пикос». Оно также выращивает предписанные культуры и продает продукцию по назначенным заранее ценам, но оно недавно получило воду на поля, поскольку было подключено к ирригационной системе.

Сначала мы не могли понять, где же живут крестьяне этого хозяйства. Когда Флорес сказал: «Трес пикос», он показал на ряд домиков с заколоченными окнами и огромный двухэтажный особняк в стиле барокко, видневшийся в ближайшей рощице.

Оказалось, что особняк ранее принадлежал крупному латифундисту. После того как помещик бежал в 30-х годах за границу, дом пустовал, и вот совсем недавно его передали этому коллективному эхидо. Теперь в здании находится правление хозяйства и квартиры эхидатариев, после долгих раздумий перебравшихся в них из своих убогих жилищ.

Председатель правления, в кабинете которого висел портрет Л. Карденаса, сказал, что хозяйство пока еще не стало рентабельным и некоторые крестьяне уехали в Федеральный округ, надеясь пристроиться на каком-нибудь предприятии. Однако, добавил собеседник, как бы плохо ни было крестьянину, он не хочет расставаться с землей. Даже превращаясь в рабочего, он часто мечтает о земле.

Нередко сельскохозяйственные рабочие занимают чьи-либо пустующие земли и действуют не как рабочие, а как крестьяне, с позиций крестьянской психологии. Вот как пишет об этом крупный современный мексиканский прозаик Хуан Рульфо: «Проблемы .мексиканской деревни — это проблемы всей страны. К ним в конечном счете восходят и проблемы мексиканского города. Ведь даже когда человек переезжает из сельской местности в город и здесь меняется, он в глубине души остается тем же, кем был. Он несет в себе все те же проблемы». В первую очередь это относится к мексиканским индейцам, ибо они составляют значительную, если не основную массу сельских жителей.

Самый забитый человек в Мексике — крестьянин из экономически отсталого района. Географ А. Бассольс Баталья пишет, что «сельская местность, специализирующаяся на богарном земледелии, является «внутренней колонией» городов и что капитализм как общественная система существует только в более передовой городской среде, а в глубинных районах, отсталых и бедных, господствует еще феодализм со многими чертами, свойственными рабовладельческому строю». Жители такого отсталого района часто находятся во власти отдельных лиц—касиков, некогда местных индейских правителей, а теперь влиятельных политиков из помещиков, буржуазии, а так же военных и полицейских чинов, местных торговцев, предоставляющих кредиты под высокие проценты и скупающих урожаи, с тем чтобы в неурожайные годы продавать их по высоким ценам.